-= N =-

И возник вопрос смерти… Когда его никто не звал…

Первая запись в дневнике задним числом… 18.09.2007 22:27… Читал рассказ под странным названием «Каждый раз….» Рассказ повествует о хирурге, задумывающемся о смысле смерти… О том, что она приходит ой как не вовремя… И меня, естественно зацепила это тема… Вот выдержки из рассказа…

Автор: Niro

E-mail: niro на real.xakep точка ru

URL: http://niro-de-robert.livejournal.com/

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Постоянная ссылка к рассказу: http://www.nixp.ru/niro/everytime

********* 

       От: MailList.ru Кому: MailList list45309 Subscriber

       Тема: «Faces of the Death — 114».

       «В прошлом выпуске нашей рассылки мы обсуждали тему СМЫСЛА СМЕРТИ. Обычно все люди пытаются найти смысл в прямо противоположном явлении — в жизни. Мне лично кажется, что это достаточно бестолковое занятие — найти его в столь однообразном явлении, как жизнь. Вот СМЕРТЬ — насколько она интересна сама по себе, сколько видов имеет, какую глубокую нагрузку несет!..

       Я получил много откликов на свое рассуждение — хоть и краткое, довольно путанное, но, тем не менее, несущее в себе некое рациональное зерно. Отклики разнообразны — от осуждающих до откровенно подхалимских, восхваляющих мою концепцию. Это порадовало меня, вашего покорного слугу. Но больше всего вдохновило меня само количество этих откликов, мнений и суждений. Примерно три с половиной тысячи писем я получил на свой майл, еще около девятисот человек пытались связаться со мной по ICQ. Я рад, что наша аудитория разрастается, что в диалог вовлекаются новые люди. Сегодня мы с вами продолжим разговор…»

       Сжатые зубы, усталый взгляд; нервные трясущиеся пальцы быстро набирают ответ; руки быстрее мозга реагируют на появление опечаток, «Backspace» нажимается автоматически, допускать ошибки не дает высшее образование. Слова выстраиваются в строчки, предложения накатывают друг на друга, отставая от хода мыслей. На тихое щелканье клавиш накладывается шепот — губы машинально проговаривают каждое слово, следующее за напечатанным.

        — …Мое мнение…не совпадает… Там надо… Вы сами видели когда-нибудь… Нельзя об этом говорить как… Хочу поделиться с вами и всей аудиторией форума…

       Еще через несколько минут письмо было окончено. Тихонов облизал пересохшие губы и нажал «Send».

       **********

  — Водка не улучшает настроение, она его усиливает, — изрек он старую студенческую мудрость. — То есть, если мне сейчас плохо, то будет совсем хреново.

       Раздумав выпивать, он поставил стакан на салфетку, покрывающую холодильник и обернулся к майору. Тот вновь заснул, прислонившись спиной к стене. Это напомнило Тихонову, как три дня назад точно так же, только за столом, заснул его ассистент.

       Он вдруг понял, как каждый из окружающих его людей — коллеги, медсестры, санитарки и все остальные, прямо или косвенно связанные со случающимися в больнице трагедиями — каждый заключил со смертью молчаливый договор. В двух словах это можно было сформулировать так: «Я тебя не замечаю — и ты меня не трогай». Поэтому-то так вымученно улыбались все вокруг, перекладывая трупы на носилки; потому-то все старались не замечать происходящего, каждый по-своему — кто-то засыпал, кто-то выпивал водки, кто-то погружался в рутинную работу с головой. И каждый надеялся — в следующий раз на этом столе будет кто-то другой, но не он.

       Надеялся в глубине души и Тихонов. Но что-то сломалось в нем за эти три дня, через две смерти. И он не мог заснуть, не мог заглушить боль алкоголем, не мог молчать. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить…

       Сергей взглянул на майора, который уже захрапел, отвалив челюсть едва ли на плечо. Этот человек не тянул на подобного собеседника; срочно был нужен кто-то еще.

       Тихонов посмотрел на часы — до смены еще далеко. Он вытащил из дипломата ноутбук, немного поколдовал с телефонной розеткой, подключился…

       *********

Тихонов: «Очень трудно обозначить «подходящий» момент — но зато практически всегда можно определить несвоевременность случившегося».

«Некрос»: «Обоснуйте».

Тихонов: «Я бы назвал несвоевременностью то, что человек был в состоянии выполнить еще больше половины задуманного в жизни, но некая случайность — будь то смертельная болезнь или травма — обрывают цепь его существования».

«Некрос»: «А если бы человек остался жить — но не сделал бы ничего из того, что хотелось бы нам с вами?»

Тихонов: «Почему нам?»

«Некрос»: «А как же? Ведь это именно мы считаем, что он просто обязан был выполнить некие планы на ближайшую половину жизни — мы, а не он. Вполне возможно, что он сам за полчаса до гибели посчитал свою жизнь сделанной на все сто процентов, что больше нечего желать и пробовать, некого любить, не о чем сожалеть. Разве вы сами никогда не замечали за собой подобных выводов? Обычно это случается во время каких-либо крупных неудач, постарайтесь вспомнить, и вы поймете, что я прав»…

        — Я не согласен, — сказал он сам себе. Тот диалог из коротких писем, происшедший около двух недель назад, сейчас всплыл в памяти Тихонова именно потому, что термин «несвоевременность» привязывался абсолютно четко к обоим погибшим за три дня парням. Сергею очень захотелось возобновить общение с «Некросом» один на один; двое суток назад он уже отправил ему письмо с комментариями по поводу последних рассылок, в которых его далекий собеседник уходил куда-то в сторону Великого Разума и готов был просто сорваться в религию.

       Так и сложилось очередное письмо «Некросу» — в короткую фразу «Я НЕ СОГЛАСЕН»…

       *******

       Сергей, не понимая до конца, что случилось метнулся взглядом туда, где взвилось облако дымка и пыли из-под колес «Жигуленка». Следом раздался глухой удар. Закричала женщина. Время остановилось.

       Удар железа о железо; потом хруст стекла; еще один женский крик. И только после всего этого — звон бьющейся об асфальт стеклянной банки.

       Прошло полторы-две секунды. Тихонову показалось, что у него остановилось сердце. Ему очень захотелось вдохнуть — глубоко-глубоко. И в эту секунду ему под ноги неизвестно откуда упал мужчина.

………

       Продолжая делать шаги назад, Тихонов машинально заметил переломанные ноги; да и сама поза, в которой неподвижно лежало тело мужчины, не предвещала ничего хорошего. Доктор поднял глаза на окружающих — почему-то большинство из тех, кто присутствовал при трагедии, смотрели именно на него, а не лежащего на земле. По обеим сторонам улицы уже столпилось около тридцати человек, выглядывающих друг у друга над плечами.

       На переходе стояли две машины — белый «Жигуленок» со смятым капотом и продавленным лобовым стеклом и воткнувшаяся ему в багажник темно-зеленая «Волга». Водители из машин не выходили — да они просто еще не успели выйти, не успели осознать происшедшее, не могли понять, что жизнь одного из них, а именно водителя «Жигулей», несколько секунд назад непоправимо изменилась. Сам Тихонов тоже пока до конца не включился в события, участником которых он невольно стал.

       На белых полосах перехода валялась довольно большая хозяйственная сумка; вокруг раскатились выпавшие из нее картошины, крупные, чистые, одна к одной. Рядом лежала расколовшаяся на несколько частей трехлитровая банка — вокруг нее замерзала большая темная лужа.

       И только когда Тихонов понял, что на дороге сейчас превращается в ледышку самое обыкновенное пиво, его охватил ужас — такой, какого он никогда не испытывал, даже находясь рядом с самыми безнадежными ранеными и больными. Он видел всякое — оторванные ноги, простреленные головы, распадающиеся раковые опухоли; и никогда ему не было так страшно, как в эти секунды, видя перед собой умирающего человека, еще минуту назад мечтавшего выпить пивка в кругу друзей…

       Куда-то улетучились все знания врача, оказались намертво забыты неотложные мероприятия. Сергей стоял и смотрел, как несколько человек, отделившись от толпы зевак, кинулись к пострадавшему, перевернули его на спину и принялись оказывать первую помощь. Тихонов абсолютно отрешенно наблюдал за происходящим.

       ЭТО БЫЛО УЖЕ СЛИШКОМ. Это просто не могло быть правдой. Сбывались все его страхи и переживания; его жизнь оказалась наполненной «несвоевременными» смертями. Человек, несущий домой три литра пива, не думал о том, чтоб расстаться с жизнью — у него было не выполнено как минимум одно дело, ради которого стоило пожить еще немного. Все-таки три литра — это три литра…

       *******